Нет, я все понимаю, наше "Пятое Центральное" отделение - оно особенное по определению. Гнойная хирургия и, по совместительству, приют для тех, кому в других отделениях не рады. Наркоманы, пьяницы, бомжи и все, кто с ними - наше все. Но последние три дежурства - я дежурила три ночи подряд в воскресенье, понедельник и вторник - перекрыли все по количеству абсурда. Сначала бомж, заподозривший онколога и нейрохирурга в краже шести долларов и развернувший по этому поводу целое представление. Я ему, конечно, сказала, что эти господа зарабатывают достаточно для того, чтобы позволись себе не красть кошельки у бездомных. Помогло не сильно. Мы с санитарочкой перешерстили всю палату в поисках. В процессе сумма в мифическом кошельке все росла, под конец выросла до 200 баксов. Баксы нашлись, кстати. В кармане владельца. Все шесть. Потом другой устроил допрос санитарочке на тему "достаточно ли она квалифицирована для того, чтобы вынести его судно, делала ли она это прежде, и вообще, огласите весь послужной список, пожалуйста". Потом поступила женщина, с виду совершенно нормальная, с третичным сифилисом. Поздний нейросифилис во всей красе. В двадцать первом веке. В не самой, в общем-то, отсталой стране мира. Потом 130-киллограммовый бык с рожистым воспалением на ноге всерьез спрашивал со слезами на глазах: "Скажите честно, я умру?"
И такая ерунда все три дня. Но настоящий писец пришел под конец третьего дежурства. Умер пациент, молодой еще мужчина, 58 лет. Обширный инфаркт. Его к нам и перевели после того, как стало понятно, что биться дальше бессмысленно. Убрали все, оставили только морфий каждые три часа для купирования боли. Его нашел сосед дома без сознания, он так ни разу в сознание и не пришел. Звоню дочери, сообщить. Морально настраиваюсь на довольно тяжелый разговор - и натыкаюсь на, простите мой французский, циничную суку. Она меня тут же спросила, могу ли я оставить тело себе. Я даже переспросила. "Ну, студентам там отдайте, что ли. Пусть практикуются. А то похороны дороги нынче, я не хочу тратится".